Category: медицина

Вопрос-ответ. Про болезни, таксистов и преступников

С недавних пор стал отвечать на вопросы в "The Question". Некоторые свои ответы буду приводить здесь.

Вопрос: Почему моё желание всех переделать — это фашизм? А вам не хочется, чтоб не было преступников, хронических больных и болтливых таксистов?

Мой ответ: ( Collapse )

Рауль Глабер о "детской болезни крутизны"

Жак Ле Гофф приводит слова бургундского хрониста Рауля Глабера (985-1047): "С наступлением третьего года, последовавшего за тысячным, почти все земли, но особенно Италия и Галлия оказались свидетелями перестройки церковных зданий; хотя большая часть из них была хорошей постройки и в этом не нуждалось, настоящее соперничество толкало христианскую общину к тому, чтобы обзавестись церковью более роскошной, чем у соседей. Мир как будто стряхивал с себя ветошь и облачался в новое белое платье церквей. В то время почти все епископальные, монастырские церкви, посвященные разным святым, даже маленькие деревенские часовни были перестроены верующими и стали еще краше".
Вот так. Даже для монаха из глухого 11 века очевидно, что развитием архитектуры движут банальные понты.)) Разумеется, не только они, но роль их сложно переоценить.

Турецкий марш

Классики вам в ленту, это видео увидел в последнем посте Богемика

По теме. В 16-17 вв. османы преуспели в военном деле (особенно в 16-м), но почти во всем остальном они отставали от великих европейских держав. Мечети этих столетий изящны и величественны, но, все же, по габаритам не дотягивают до самых значительных европейских соборов (от позднеготических до барочных), хотя возводились они быстрее. А еще, думаю, сыграло роль, то, что в Османской империи, помимо книгопечатания и науки не было искусства, подобного европейскому. Ни анатомии не знали, ни перспективы, хотя миниатюры были. Анатомия влечет за собой развитие и медицины и биологии, перспектива: геометрии, архитектуры и картографии (это непосредственно, а опосредованно - еще много чего). Вот и превратились в "больного человека Европы", правда, болезнь была такая, что не влекла за собой быстрой смерти, тем более, что подлечивались.

луна в твореньях певцов, сгоравших от туберкулеза, писавших, что – от любви

Оригинал взят у mi3ch в луна в твореньях певцов, сгоравших от туберкулеза, писавших, что – от любви

Генри Пич Робинсон. Угасание, 1858 г

В книге «Болезнь как метафора» Сьюзен Сонтаг пишет, что ореол романтизма возник вокруг туберкулеза уже к середине XVIII века. Для снобов, выскочек и светских карьеристов туберкулез был признаком изящества, рафинированности, чувствительности. При возросшей в XVIII веке социальной и географической мобильности, достоинство и общественное положение более не передавались по наследству; их необходимо было заслужить. Они утверждались посредством новых понятий в одежде («мода») и нового отношения к болезни. Как платье (внешний покров тела), так и болезнь (своего рода его внутреннее убранство) стали трóпами, применявшимися для характеристики нового отношения к личности.

Шелли, выражая сочувствие брату по несчастью, пишет Китсу, также больному туберкулезом, что, по дошедшим до него сведениям, «у вас по-прежнему чахоточный вид». То был не просто речевой оборот. Чахотка воспринималась как «тип внешности», и «чахоточная внешность» стала поведенческим штампом XIX столетия. Аппетит почитался за признак дурного тона. Болезненность — за проявление величия. «Шопен болел туберкулезом в то время, когда здоровье было не в моде», — писал в 1913-м Камиль Сен-Санс. «Шикарной считалась бледность и изможденность; княгиня Бельджозо прогуливалась по бульварам бледная как сама смерть».

«Невозможно быть слишком богатым. Невозможно быть слишком худым» — сказала однажды герцогиня Виндзорская. Изнуренные молодые женщины с впалой грудью и мертвенно-бледные, рахитичные юноши оспаривали право на эту самую (по тем временам) неизлечимую, разрушительную, действительно страшную болезнь. «В молодости — писал Теофиль Готье, — я не в силах был признать лирическим поэтом никого, кто бы весил более девяноста девяти фунтов».

Согласно романтической концепции смерти, болезнь делает людей неповторимыми и интересными. «Я бледен, — сказал как-то Байрон, глядясь в зеркало. — Мне бы хотелось умереть от чахотки». Почему? — спросил поэта его болевший туберкулезом друг Томас Мур. «Потому что дамы станут наперебой говорить: „Посмотрите на бедного Байрона, каким интересным он выглядит на пороге смерти“».


Заброшенная больница в Плёсе

Больница была построена в 1898 г. фабрикантом Григорием Климентьевичем Горбуновым, в память об умершем сыне. Больничный комплекс состоит из нескольких корпусов в кирпичном стиле с элементами русского стиля, расположенных на краю крутого обрыва. Когда-то с Волги вид больницы, очевидно, представлял великолепное зрелище, но сейчас выходящие на Волгу фасады скрыты за разросшимися деревьями, да и смотреть на них особенно некому. Несколько лет назад больница была закрыта, сейчас в Плёсе работает только поликлиника, находящаяся рядом.

( Collapse )

IMG_0667.JPG
( Collapse )

Про открытие Сервета

Недавно писал про Кальвина, с ведома которого был сожжен на медленном огне теолог и врач Мигель Сервет.

Но Сервету нет покоя на том свете. Свое главное открытие (малый круг кровообращения) он, оказывается, сплагиатил.

Рассматривая понятие души, Сервет попытался дать представление о крови как обиталище души, и при этом впервые в Европе описал малый круг кровообращения.

«Чтобы уразуметь это, нужно сначала понять, как производится жизненный дух (vitalis spiritus)… Жизненный дух берет своё начало в левом сердечном желудочке, при этом особое содействие производству жизненного духа оказывают легкие, так как там происходит смешение входящего в них воздуха с кровью, поступающей из правого сердечного желудочка. Этот путь крови, однако, вовсе не пролегает через перегородку сердца, как принято думать, а кровь чрезвычайно искусным образом гонится другим путём из правого сердечного желудочка в легкие… Здесь она смешивается с вдыхаемым воздухом, в то время как при вдыхании кровь освобождается от сажи… После того, как через дыхание легких кровь хорошо перемешана, она, наконец, снова притягивается в левый сердечный желудочек.» (Christianismi Restitutio, с. 170)
— Гуго Глязер , Исследователи человеческого тела от Гиппократа до Павлова, с. 83.

Таким образом, в работе Сервета было уточнено бытовавшее среди врачей более 1300 лет ошибочное представление Галена о переходе крови из правого желудочка в левый через сердечную перегородку. Приоритет Сервета в изучении кровообращения считался неоспоримым до тех пор, пока в 1929 году в Дамаске не была найдена рукопись арабского врача Ибн-ан-Нафиса с описанием лёгочного кровообращения. Прямые текстовые совпадения в описаниях Сервета и Ибн-ан-Нафиса позволяют предполагать знакомство Сервета с текстом его арабского предшественника.
Подозреваю, рукопись Ибн-ан-Нафиса в Дамаске нашел не испанец.)))

Ричард Дадд (1817-1886)

Давно хотел написать про этого выдающегося художника, которому действительно не повезло. К "Художникам нетрадиционной ориентации" тоже можно причислить. (Для тех, кто читает меня недавно - под "нетрадиционной ориентаций" подразумевается несоответствие манеры художника стилю эпохи).
Оригинал взят у katia_lexx в Картины из Бедлама
Оригинал взят у agent_40 в Картины из Бедлама

Летом 1844 года в  лондонскую психбольницу Бедлам,что  как раз напротив Тауэра, был доставлен 27-летний Ричард Дадд. Его арестовали неподалеку от Парижа в Фонтенбло, когда он набросился с ножом на пассажира дилижанса, следовавшего из Кале в столицу. На допросе в префектуре Дадд заявил через переводчика, что едет в Вену, чтобы убить там австрийского императора!
Молодой человек в ходе допроса признал также – безо всякого давления со стороны полицейских, – что 28 августа 1843 года убил в лесу своего отца, лорда Дадда, о чем в Париж уже пришло «сообщение» от английской полиции с просьбой задержать убийцу.  Поведение молодого человека вызвало у следователей вполне законное подозрение относительно состояния его умственных способностей, и его перевели в приют для умалишенных, а потом отправили в Англию.Кроме Ричарда Дадда в Бедламе  содержалось немало столь же опасных для общества больных. Почему же рассказ идет только о нем? Да потому, что судьба этого молодого человека уникальна в своем роде. Он словно  бросает вызов, казалось бы, бесспорному утверждению о том, что «гений и злодейство – две вещи несовместимые». Случайно сохранился карандашный набросок – автопортрет Ричарда Дадда, написанный им в 24 года.

20f5c85cfde5 (450x547, 49Kb)

Автопортрет

( Collapse )




От себя добавлю:



Фронтиспис Kentish Coronal (1841). Совершенно бердслеевская вещь за полвека до Бердсли.

Про артрит и "аксиому реализма"

Вот uncle_doc нашел у людей, изображенных на некоторых картинах старых мастеров (Рубенса и Ван Эйка, в частности), признаки ревматоидного артрита.

attach.jpg

А я, прочитав это, сразу вспомнил старый пост Мадам Курдюковой:

И тогда становится понятно, что антропологические особенности, типаж, свойственный такой-то школе, происходит от ремесленного приёма, от некоего архаического "точка-точка-запятая", постепенно стремившегося ко всё большему сходству с видимым миром (конечно, прежде всего с национальным типом). Те искажения, которые были связаны с ремесленным приёмом (в каждой школе - свои), просто не замечались художниками и зрителями и передавались в процессе обучения ремеслу от мастера к ученику. Это была как бы общая оптика, одни и те же очки.
Отсюда - дауны, базедова болезнь, глаза-щелки, орлиные носы, тяжеленные носогубные складки - в каждой области было что-то своё неприятное для свежего зрителя, но вполне привычное и незаметное для "своих".

( Collapse )

Не забывать ничего


Американские исследователи разработали имплантат, который поможет людям с поражениями мозга, сообщает The Financial Times. Этот имплантат, способствующий "кодированию" воспоминаний, дает надежду тем, кто не может вспомнить недавнее прошлое (например, при болезни Альцгеймера или после ранений на войне), поясняет журналист Клайв Куксон.

В мозг вживляются электроды. "Ключевую роль играет компьютерный алгоритм, который, имитируя электрические сигналы мозга, превращает краткосрочные воспоминания в перманентные", - поясняет корреспондент.

Исследователи надеются, что алгоритм обеспечит запоминание в обход поврежденного участка мозга. Алгоритм работает, хотя пока нет возможности "читать" воспоминания - то есть расшифровывать их содержание по электросигналам.

"Все равно что способность переводить с испанского на французский, не понимая этих языков", - так описал этот парадокс руководитель исследования Тед Берджер из Университета Южной Каролины.

Алгоритм был разработан в ходе опытов на животных, а затем отточен при исследовании девяти больных эпилепсией. В гиппокамп этих людей вживлены электроды, чтобы избавить их от эпилептических припадков. Исследователи "читали" сигналы, возникающие в мозгу пациентов при выполнении несложных заданий. Теперь алгоритм с 90-процентной точностью прогнозирует то, как мозг закодирует сигналы. Следующий этап - научиться передавать сигнал, закодированный компьютером, обратно в мозг, заключает автор статьи.